Рыцарь
Рыцарь
0
Мартин всё пил, и пил. Все вопросы были заданы, и все ответы, если этот пьяный монолог можно назвать ответами на вопросы журналиста, даны. Совсем стемнело, и Берта нервно поглядывала в окно, в ожидании такси. Хотелось скорее бежать от этого потного, раскинувшегося в кресле тела.
Этот русский был её заданием от редакции - самого крутого издания по её специализации, давшего ей задание на пробу, для проверки. Не справиться, означало не попасть не то, что в штат, но и на продолжение стажировки - условия были драконовские. А то, как редакторы, именно её выбравшие из списка для этого интервью, улыбались, и почти в открытую издевались, не оставляло сомнений - сработаемся!
Она всегда принимала вызовы, даже когда ставки были не так высоки, а тут, можно сказать, высший пилотаж прямо на старте. Кто же от такого откажется?
Малоприятный баронет со щетиной, с которым ей пришлось встретиться, Мартин был знаменитостью города. Русский наследник - племянник местного олигарха, имевшего при жизни таинственную и дурную репутацию.
Рассказывали, что его дядя Иван прибыл сюда из России, получив в наследство дом местного барона мистера Йульки, олигарха и мецената. Он взял его фамилию (по жене), он был его тенью. Иван жил в старинном замке господина Йульки до конца своих дней, и хотя не был его родственником, этот замок - полный тайн, и окутанный романтичным флёром в духе готических романов, достался ему совершенно легально.
Наследничек, Мартин весь пошёл в своего дядюшку. Всю жизнь, по крайней мере, ту её часть, что прожил здесь, провёл под плотной завесой тайны, состоящей из страха и интереса к этой загадочной персоне всех - от горожан, до правительства, по неведомой причине не могущего его полностью контролировать. Тем не менее, баронет считался завидным женихом, и периодически, в разных издательствах появлялись фейковые статьи о его помолвках - то с молоденькими представительницами аристократических семейств, то со всякими "звёздочками" из модельного, певческого, и актёрского миров.
Вот его-то историю и предстояло узнать Берте, начинающей журналистке. Амбициозная Берта стремилась в журнальный мир со всей страстью, присущей некрасивым, зубастым девицам, с высоким самомнением, и полным отсутствием лобби.
А этот Мартин с другими журналистами и отказывался работать, и не только журналистами - практически все, с кем в редакции он соглашался контактировать, были либо новичками, либо неудачниками. Они даже прозвали его "реаниматолог", за такую неожиданную помощь, ведь интервью с этим господином было мечтой всея издательства! Однако, что им двигало, каковы были мотивы таких странных меценатских предпочтений никто не понимал, и это пугало. Чистая рулетка, фактор судьбы.
Встретились они сегодня, как и было запланировано, в летней резиденции Мартина. Как выяснилось, этот небольшой, но комфортабельный и высокотехнологичный дом, расположенный в дивном саду, был не только летней, но и постоянной его резиденцией. Зачем так его называл сначала? "А, выпендривался!" Буднично, и можно сказать, с юмором, располагающим к доверию, ответил тот.
Поначалу всё шло хорошо, и Берта не понимала, почему все так уверовали в то, что этот замечательный, весёлый, и простецкий парень какой-то там загадочный и недоступный?
Начал Мартин своё интервью с того, что назвал его исповедью. Берта, изначально не рассчитывавшая на что-то серьёзное, на особую откровенность визави, или эксклюзив, поначалу даже растерялась. А Мартин, вместо объяснения, положил перед ней старинный эстамп - вот так, просто, взял и выложил на стол картинку, стоимостью, вероятно, несколько сотен тысяч долларов.
На старинной картинке был изображён замок в саду, окружённый изысканной оградой. Мартин рассказал, что это замок предков его названного деда, и не прерывая свой рассказ из-за удивлённо-непонимающего взгляда журналистки, достал ещё одну картинку - теперь небольшую фотографию.
На ней был изображён дядечка респектабельного вида, усатый сухопарый скандинав. Это и был тот самый старый мистер Андрес Йулька, с которого началась эстонская часть его русского рода...
Этот замок был построен ещё во времена Ливонского Ордена, и на протяжении многих столетий, принадлежал фамилии баронов Йулька. Последний из них, этот самый Андрес прожил самую долгую, и можно сказать, благополучную и спокойную жизнь, до последних дней имея высокое положение, утраченное было во времена Советского периода. Никто, ни тогда, ни после так и не узнал, чем он занимался, и почему имел связи в самых верхах, в правительстве, но известно, что у Андреса Уйльки всегда были деньги, и вёл он кажущееся праздное, в лучших традициях баронское существование. Была у него и семья, жена, имя которой история не сохранила, и дети, вроде как. И в стране в этой распрекрасной всё было замечательно. И в городе в этом, и в замке... А потом, вдруг, всё как сломалось! Страна из очередного гнезда своего-чужого выпала, как кукушонок; городишко замшелил весь - только всё новые дома, дома, а духа нема!
Да и Йульки все внезапно начали умирать - один за другим, один за другим. Как конвейер запустился... Новой истории...
- Поэтому мы сейчас с тобой и беседуем, Берточка - оберточка. Обёрточка... - хохотнул уже изрядно набравшийся Мартин. Он развалился в кресле, и стал вести себя совсем не аристократично, а скорее, в духе русских гопников, известных во всех точках Европы с начала 90-х.
- Я расскажу тебе историю, а ты записывай! Пусть знают наших ваши... Ну, в общем...
***
Всё в жизни Михайлова происходило самым дурацким, но счастливым образом. Как-то случайно, без дальних прицелов, он со-товарищи сколотил музыкальный группешник, который назвал "Серый", в честь его ближайшего другана, басиста, не дожившего до его группы. Передоз.
Новосколоченные музыканты много играли, но в основном тусили - ну, просто где-то там скакать за копейки особо не хотелось, а грандиозных планов на музыкальное будущее, как, собственно, и талантов, по чесноку, у ребят и не было.
Он случайно зарабатывал, случайно выступал, и даже получал своего рода признание, в виде хвалебных отзывов в сетях, и покладистых девчонок. Михайлов, звать которого, к слову, Ванькой, перманентно случайно попадал в необыкновенные ситуации, и так же случайно из них выпутывался. Словом, случайно жил.
Он вообще был какой-то случайный. Даже вот внешность: откуда-то губищи пухлые на пол лица, и глаза "потеряшки", как будто утонувшие в веках. Негр негром, только светленький, и зеленоглазый. За румяные от рождения щёчки, мама Ваней и назвала.
Ничего бы в Ваньки Михайлова жизни не менялось, так и происходило бы спонтанно, случайно, если бы однажды, когда ввечеру он, пьяненький, конечно, не вернулся домой, и не застал свою мать на кухне, в глубоких раздумьях.
... Петра Львовна. Ох, тяжко жилось матери Ваньки, женщине преклонных годов. За всю жизнь, имела эта неказистая полу-бабушка пару разков счастья - когда Ваньку родила, и когда её родители померли, наконец, оставив её один-на-один со всеми тремя комнатами квартиры в центральном районе Москвы. Нет, правда, то было счастье, потому что до этого, женщина с странным именем Петра, данным ей в честь Чайковского, поскольку отец был пианистом, и знаменитостью в масштабах страны, знала только одну жизнь. Жизнь прислуги при престарелых родителях. Её матери было почти полста лет, когда она забеременела, а отцу на десяток лет больше. Война закончилась. Работы было вдосталь. Мир в стране с энтузиазмом налаживался, а тут и беременность. Решение рожать в столь не подобающем для этого возрасте, было для будущих родителей Петры однозначным. Дело в том, что у них уже был сынок, двадцатилетний Серёжа, но тот вышел неправильный, оторви да брось. От родителей сбежал сразу после армии, оставшись жить, где служил, в Эстонии. С тех пор, ни письмеца не прислал.
Разродившись, мать девочки заболела, и принялась стремительно хиреть. Отец не отставал. Однако крепкие музыкальные пальцы папочки ещё долго кормили семью, то премиями от союза музыкантов, то более масштабными вливаниями от государства. Вот только здоровье Льва Яковлевича не слишком соглашалось ни с его "второй молодостью" в виде внезапного отцовства, ни с его характерным бурным нравом, и подбрасывало то бронхит, то какой-нибудь неврит, то просто слабость.
Петра росла, и выросла девочкой мелкой, но крепкой. Волосики жиденькие, пальчики цепкие, глазки острые. Пошла в машинистки, а потом ещё и швеёй стала подрабатывать. В общем, никто не помер, и помирать не собирался, а жизнь много лет шла без особенных событий, и не приносила эмоций. Никаких. Вообще.
Но когда Петра, вдруг, случайно забеременела Ванькой от Стасика - тот по соседству жил, и работал в слесарной бригаде, даже мысли у неё не проскочило о том, как это она будет с ребёнком - одна, без мужа, да ещё и с двумя пенсионерами на плечах. И, действительно, правильно, что не было. Ванька родился здоровеньким, родители помирали медленно, но тихо, и Петра, когда о жизни задумывалась, понимала, что всё правильно. А как иначе-то?
В общем, вырос Ванька Михайлов. Стал никем, а иного и не ожидали, уж больно суматошные настали времена.
***
- Ма, чо сидишь?
- Посмотри, Ваня...
Петра Львовна заметила, конечно, что Ванька бухонький, но не поделиться новостью, с которой возилась весь день, просто не могла. Заказным письмом сегодня пришло нечто странное: уведомление из суда о... Наследстве, которое якобы нужно принять, посетив сей судебный орган. Но самое удивительное было в имени человека, сие наследство оставившего. Сергей Йулька.
Сначала Ваня просто ржал. Ночной сюр: мама в халатике на кухне; водка в башке; и фамилия Йулька, теперь будто подпрыгивающая вместе с икотой в его горле.
- Кто это? - спросил он маму.
- Видимо, дядя Серёжа... - задумчиво произнесла она.
С утра, плохо отоспавшийся, но здравый и, главное, трезвый Иван шёл к суду. Здание суда стояло на возвышении, и сей "высший суд" решал наследственные вопросы граждан. Вот ведь, юморина - уморина. Мама рассказала о дяде Серёже, выкресте семейном, о котором почти тридцать лет ничего не слышала. В последний раз, со своим братцем она виделась на похоронах их матери, и единственное, что о нём знала, что он жил в Эстонии. Никаких деталей, никакой лишней родственности. Просто был когда-то у неё сильно старший брат, который в юности выбрал себе другую Родину, и как-то там жил, странным образом, не забыв о матери, с которой вот приехал проститься. Ещё говорила, родители сетовали, что Серёжа фамилию там сменил, причём на жёнину. Дед этого не понимал, и про сына забыл напрочь с тех пор. Вроде как богатым он там стал, в правительстве, вроде...
Иван, едва вошёл в контору, тут же был подхвачен работниками. Те повели в кабинеты, что-то подписывать, с кем-то разговаривать... Вся проблема заключалась лишь в одном: дядя Сергей с уморительной фамилией Йулька, был иностранным гражданином, и свою бумагу завещательную составил каким-то диким способом. Без указаний имён, просто на предъявителя, оставил не много не мало дом с немаленькой территорией вокруг. Там, в Эстонии, естественно. В бумаге значилось: "Владения №4589692 мной, Сергеем Йулькой, находящимся в здравом уме и трезвой памяти передаются предъявителю сей бумаги". И много-много печатей, одна из которых, самая большая, как Ивану объяснили, гербовая, семейная Йулькина.
Почему этот странный документ был принят в делопроизводство судами, Ивану также немного объяснили, и ему показалось, объяснили как-то смущённо. Оказывается, дядюшка его, неизвестный ему Сергей, в своей Эстонии много лет занимал какой-то невероятно высокий пост, и был чрезвычайно могущественен. Какими конкретно делами занимался никто не знал, но то, что вес имел, однозначно.
Иван вышел из суда на воздух, и медленно шёл к дому, размышляя о том, как теперь провернуть это дельце с наследством так, чтобы этот дом с участком всё-таки получить.
В суде ему объяснили, что в бумагах написано, что полноценным владельцем предъявитель бумаг станет тогда, когда войдёт в свой наследный дом, и передаст сии бумаги кому следует - за этим дело, мол, не станет, предъявителя ждут. Но как бы всё было так просто! У Ивана даже на дачу в Подмосковье скататься денег не было, не то, чтобы на поездку в недружественную теперь Эстонию! А уж про мать вообще... Неправильно всё это, негодовал про себя Иван. Вот почему она его отправила получать бумагу? Это вообще-то её брат, и её наследство. Хотя... Что там написано? Предъявителю сего? Вот пусть и предъявляет! Да, пускай мать туда едет, и предъявляет. А потом, наверняка, захочет продать этот дом, и продаст, и разбогатеет, и...
Да как она это сделает-то, Ванька?! Ты, оболтус, хоть и нищий, но хоть здоровый и довольно резвый телок. Мать же и по дому едва ходит уже...
... Рассуждая так, справедливый разумный Иван вошёл в свою квартиру. Мать спала за столом в гостиной. Или, нет? Нет... Павла Львовна скончалась, положив голову на руки, и будто спала за столом. Но в квартире было так тихо... Не было слышно дыхания. А он раньше и не знал, что человеческое дыхание, оказывается, такое громкое...
***
Будь осторожен со своими желаниями, человек! Мысли и чувства летают, как птицы, и очень скоро добираются до Небес, где их услышат, и может быть исполнят. Вот только не каждому желанию должно быть исполненным, ох, не каждому!
Кто-то желает любви, а кто и полцарства, и чтобы миру мир.
Ванька же желал славы и денег, и был в этом, пожалуй, честнее всех этих "вообще желающих", потому как, во-первых, знал, за что ему эти слава и деньги должны привалить, и во-вторых, не только о себе думал, но и ещё о трёх "серых" парнях из одноимённой группы.
Ванькина мама так ни разу и не посетила концерты его группы, но музыка была, пожалуй, единственным его делом, которое она поддерживала. Впрочем и поддерживать, по правде, больше было не в чем. Работа никакая не шла - ну, не катит. Бывает! Так, немного с железками в шиномонтаже, что-то там в студии звукозаписи, по знакомству, и случайно ещё - где-то, что-то... В общем, не так-то и плохо. Главное, всегда и везде есть бухло, и прочее повсеместное йо-хо-хо!
А девки это любят. Проверено: сколько раз бывало, придёт такая на цирлах, укладка и мейкап, "я не пью". Значит, через час уже в койке, ибо "ах, у тебя такой голос!" да "у вас такие песни!"
Песни и правда прикольные. Не вечность, конечно, они это и сами понимали, но чо-то работало. Группу "Серый" даже по радио крутили, хотя особо ими никто не занимался - так, то опять же, по случаю - там сыграли, сям прозвучали, то вот, как недавно, одна мощная журналистка по музлу, Мира Рио, о них целый репорт сделала для евро-тв.
Но вообще-то, надо думать о будущем, конечно. Ваньке - ужас и жуть - уже за тридцатник. Ну, ладно, почти сорок. Всем парням также, только один, самый младший, ещё до тридцати не добрался, но рядом. Что дальше?
Денег нет - хоть какая-то стабильность, уже хорошо. Только вот... Где-то там, в одном из самых воинственно теперь настроенных против его страны государств, его дом. Грёбаное наследство, да чтоб тебя! Так ведь и помрёшь, не увидев это чудо расчудесное с куевой тучей гектаров земли!
Это раньше, в его детстве, просто сел на поезд, и на следующий день уже там. Теперь же, есть бабло или нет, надо ещё доказать, что тебе на драгоценную священную землю Эстонскую действительно надо.
Мудрый престарый Эмиль Лепак - материн приятель юности, адвокат, Ване объяснил: если скажешь, что у тебя там дом наследный, то точно не поедешь. Сейчас никак нет. Более того, так и подставишь своё чудом обретённое имущество. Если уж у олигархата бабло отнимают только так - списали, и ищи-свищи, доказывай, то такое ничто, как Иван тем более, не проблема. Заберут всё, как не было, а будешь рыпаться - можно и того... Стать причиной очередной международной заварушки, и тогда всё, пожизненные кранты.
***
Мирка влетела в студию с криком, беспардонно обломав классный трек.
- победа! Урра! - заорала. - ликуйте, братва! Я вам тур выбила!
Мира Рио была американской журналисткой, в музыкальном мире с именем, круче, чем у Стингрей. Её слушали там, в нынче всем недовольных заграницах, и здесь, потому что всю исподнюю музыкантскую знает, и на язык остра. А почему бы, собственно, не отправиться сейчас в тур? Именно сейчас, когда есть большая вероятность либо огрести от своих, либо там получить пизды, либо здесь распасться нахрен?
- А вот, ура! Мирка, куда?
- Туда, куда не радостно пускают. Эстония, Пярну - Тарту, а дальше будем посмотреть, как у вас говорят, по результатам.
- Ку-уда?
Тут Ваня реально офигел. Это же... Это же почти туда, где тот самый дом! Ну, как так? Это же невероятно...
Про наследство Вани Мира, конечно, не знала, и вообще, этот тур ещё на вилами на воде писан, но чтобы так сразу - бить прямо в точку... Короче, решили готовить программу - времени на сборы три месяца, а дальше - вперёд, либо к успеху, либо чёрт его знает.
I
"Серый" выступал уже на четвёртой площадке, и энтузиазма, поначалу бившего через край, заметно поубавилось. Вообще, путь к славе, это такая тема: ты либо этот гуж взваливаешь и тащишь, либо лучше не суйся. Потому что, если раньше, в Москве, захотел поиграл там где-то, захотел - нет. Удачно, и даже интервьюшку взяли? - зашибись! Неудачно, и никому годы не нужен? - да как-то пофиг... То теперь, откуда-то повылезали черти с контрактами, и ей богу, лучше б не уметь читать! Если тут не прокатит - кранты тебе, ты попал. Причём, на реальные бабки, которых никогда в руках не держал, но в тебя их каким-то образом уже вложили (через задний проход что ли?), и ты ими, как бы, за всё отвечаешь. Чёрт. Нафиг бы, да вот, как-то нет. Ребята были против идти нафиг, и стремительно шли к успех, пока что только взглядами, но очень говорящими, обещая убить любого, кто попытается помешать.
Год прошёл, ну, почти. Прокатавшись по Эстонии, да так и не заехав в свои таинственные владения, Иван со-товарищи были отправлены дальше по Европе. Затем, в обратном порядке, через все те же страны, но уже на других площадках, круче. Появился некий Мак Карро, и некая Валда Пегай, которые стали их генеральным, и креативным продюсерами. Затем, от вообще фантастика, выяснилось, не так уж и сложно появиться на одной сцене с мировыми звёздами, и те оказались дивно дебильными ребятами.
В общем...
Жизнь закончилась. Ванька уже начал забывать, как его на самом деле зовут, потому что каждый второй ему "Джон", или "Иво". Он не помнил, честно-то говоря, даже и ради чего вообще куда-то дёрнулся.
И так могло бы длиться и дальше, если бы вдруг, как обычно в Ивановой жизни случайно, один из продюсеров не разбился на своём авто.
Всё. Концерты мгновенно застопорились. Всем стало некогда, и не с руки отвечать на звонки. Однако вопреки ситуации, "Серых" ребят это ничуть не расстроило. Неожиданно оказалось, что один успел жениться где-то в Чехии, второй вписался в параллельный проект, третий давно хотел на ручки к мамочке, или на какую-нибудь русскую бабу, а у Вани... У Вани были дела.
***
Как за всё это время, во всех переездах, и прочем расколбасе ему удалось не потерять бумагу о наследстве, было для него загадкой. Тем не менее, красивый документ с печатями аккуратно грелся у сердца, а он сам уже мчал во весь опор по дороге к указанному в документах городу.
Надо же! Нет, ну просто надо же быть таким не любопытным, не говоря уже о хваткости, или просто о разумности. Только подумать, ему в руки, хотя он и не ждал, без каких-либо его заслуг, без игры буквально вложили джекпот, а он даже не удосужился развернуть этикетку!
Его, можно сказать чудесным образом впихнули сюда, вопреки всему, как нарочно - доставили, чуть ли не за руку привели к, мама дорогая! Практически родовому поместью, а он... Даже не удосужился посмотреть на этот чудо-наследный дом хотя бы на Сателлите! Уродец, одним словом.
"И хочется пожелать этому уродцу", - гневно отчитывал сам себя Иван, - чтобы твой дом оказался прогнившим сараем, а на всей территории чтобы бродили дикие собаки, вперемешку с цыганами!"
Последнюю тираду толком он додумать не успел, европейские городки маленькие, расстояния между ними для москвичей почти неощутимые. Ну, вот он и приехал, похоже...
***
Основательный каменный забор, тянущийся куда-то вглубь леса. Вдалеке, за забором, поверх которого, то там, то тут торчали кусты и деревца, виднелось довольно высокое строение. Грязно-белого цвета, с двумя-тремя башенками, напоминающее... Да, блин, замок напоминающее! Но так же не может быть, чтобы ему, простому русскому, в прямом смысле Ивану достался аж целый замок. Причём в дар.
"Неа, чувак, может. Всё чётко. Вполне может, потому что ты его всё равно не получишь. Сейчас там стопудово кто-то крутой сидит, над тобой поржёт, и выбросит тебя за ворота", пугал себя Иван, но уже смеркалось, а окна в замке были не освещены. Он почти подошёл, но вновь одёрнул себя от пробудившегося было восхищения.
"Дурак, а кто платить за него будет? Дядюшка не оставил бабла, не забыл? Так что, эту дивную хибару по любому придётся продать, и дай Бог, чтобы тебя не обманули.
Кстати, о, точно! Вот в чём главная засада: заграницей ничего не делается без адвокатов, не забыл? А уж на них-то, денег у тебя не хватит точно!"
Да, конечно, на своём первом и единственном музыкальном туре бабла он поднял. По меркам московского безработного, просто колоссально поднял! Вот только закончатся эти деньги очень, и очень скоро, а новых совершенно не предвидится.
С такими воодушевляющими мыслями Иван подошёл к оказавшемуся трёхэтажным белому замку, и... Громко засмеялся.
"Дорогой ты мой владелец замка! А ключики у тебя есть, хозяин недоделанный?" - смеялся он.
Ничего, кроме бумаженции с печатями, гревшей душу, у него не было, и, более того, он не то, что не знал, как организовать встречу с каким-нибудь местным адвокатом, но и чем ему платить. Более того. Иван также слабо представлял, как теперь отсюда выбираться, т.к. это уже пригород, и неизвестно, принимает ли тут его мобильный...
Мобильный принимал, но Ивану было жалко так бесславно покидать свои, почти законные владения. Ради приличия бесполезно позвонив в звонок над дверью, а затем её потормошив, отправился гулять. Пару раз обойдя вокруг, оказавшийся не таким уж большим, просто высоким, замок, и машинально отметив, что построен он на славу, решил прогуляться по территории.
Здесь, на нескольких десятках ярдов поместья не было почти ничего, кроме пары довольно неприглядных каменных фонтанов, к слову, работающих, нескольких скамеек в разных частях участка, и деревьев по всему периметру. Деревья строгие, выхолощенные, недобрые какие-то по виду. Вообще, несмотря на явную ухоженность территории, она оставляла холодное и неживое ощущение, несмотря на то, что здесь совсем недавно жил его дядюшка, да и обслуживающий персонал в таком доме, до последнего времени, наверняка имелся.
В и без того тревожной тишине, в ближайшем фонтане раздался отчётливый плеск воды. Точно, кто-то, или что-то упало в фонтан, да оно и сейчас там копошится. Скорее всего, какое-от мелкое животное, или птица решила искупаться, но если не проверить, будет ещё страшнее, а если оно вдруг вцепится? Что тогда? Добежать до врача, может, и не удастся...
Подойдя к фонтану, он уже хорошо различал все очертания в темноте, и был готов, если понадобиться, отбиваться от собаки, если это она, или от лисицы, но... К его невероятному удивлению, в фонтане, почти беззвучно, с редкими всплесками, купалась обнажённая девушка.
- Ого, ничего себе! - Не особенно задумываясь, отреагировал Иван. - Привет! Вы кто?
Девушка, кажется, совершенно не испугавшись, замерла, и посмотрела на Ивана.
- Привет! Ты меня понимаешь? - он вспомнил, что он в Эстонии, и быть может, незнакомка не понимает по-русски. Впрочем, так ли это важно, если она на территории его дома, ночью... - Ты слышишь? А?
Девушка в фонтане продолжала наблюдать за Иваном, по-прежнему его не боясь, но и не идя на контакт. Казалось, она наблюдает за ним, как бывает кошки наблюдают за людьми - смесь интереса, осторожности, и, пожалуй, немного отвращения.
Тем временем, Ивану начал надоедать этот политес с подозрительной незнакомкой. Собственное ощущение неуверенности от нахождения на этой территории, сменилось праведным недовольством хозяина.
В конце концов, это моя территория, и мой фонтан! - не раздумывая больше, Иван полез в каменный фонтанный цветок, вылавливать гостью, с сожалением просыпаясь на ступеньках перед входом в замок.
***
И тишина... Но эти кромешная тьма, и тишина вокруг, с каждой секундой наполнялась разнообразными звуками. Не сказать, чтобы впечатления были из приятных. Страшновато, когда в неизвестной местности темно, но когда в этой темноте что-то ещё и копошится, и летает, и скрипит, это никакие нервы не выдержат. К тому же, изначально было понятно - тут кричи, не кричи, всё равно никто не услышит. Изначальная идея здесь заночевать казалась всё менее заманчивой.
Неприятная тревога к тому подкреплялась ещё и холодом - всё-таки ночь даже в умеренном климате ночь.
Иван встал, и машинально дёрнул ручку двери - ну, просто так, от раздражения уже, ибо что это за ерунда, сидеть у собственного дома, как заблудший щен!
... Дверь открылась.
Он мог бы поклясться, что и звонил в эту дверь, и пытался повернуть ручку и ранее, но она была наглухо заперта.
Толкнув дверь, он вошёл в дом, автоматически защищая голову - а то ведь, дверки обычно просто так не открываются. Правда, зачем дожидаться когда он войдёт? В принципе, хотели бы, давно бы грохнули, тоже мне, сложность.
Нащупать выключатель на стенах не удавалось - знать бы, где тут хозяин заветные кнопочки напихал... Пройдя в темноте ещё несколько шагов Ваня, наконец, наткнулся на выключатель.
Помещение озарилось светом, и... Ничем не поразило. Нормальная прихожая, холл, с явно не бюджетным ремонтом, но без понтов. Ах, да, камин, конечно же - но этого пафоса достаточно и в России. Да, не так он себе представлял свои наследные хоромы. Холл был относительно пустым, если не считать пару высоких зеркал, несколько дверей, пока что непонятно, куда ведущих, и довольно большой добротной люстры с канделябрами.
Из холла открывался вид на большую гостиную без дверей. Здесь был камин на полстены, низкий стол, из белёного дерева, и пара диванов напротив друг друга.
Ваня прохаживался по гостиной, рассматривая картинки на стенах. Оплот примитивизма, если не считать большой карты мира, в дорогой раме. Приглядевшись к карте, заметил, что она вся испещрена пометками сделанными разноцветными фломастерами - по точками, разным странам. Некоторые совпадали по цветам фломастера, отметил он, хотя, стран-то всяко больше, чем цветов в наборе фломастеров.
Хотелось спать. В конце концов, если кто-нибудь придёт, он всегда может предъявить бумагу, и пускай уж компетентные органы разбираются. Он же не обязан знать, как тут всё юридически устроено. Хозяин, значит, хозяин. А нет, так, что легко пришло, легко ушло!
На одном из диванов он мгновенно и заснул. Ещё бы - полдня ездить, полночи бродить. Вот и во сне, хотя даже и понимал, что спит, всё никак не мог угомониться: бродил, бродил по замку, не видя никаких деталей на серых от мрака стенах. Прислушивался - тишь, и понятно, чужие, неприветливые места. Здесь нельзя жить - это место похоже на кладбище, на чужой, неухоженный, брошенный склеп...
***
Наутро, честно прождав хоть каких-нибудь визитёров, Иван решил всё-таки позавтракать. Кухня располагалась на первом этаже, и в холодильнике обнаружились вполне годные замороженные продукты. Приготовив, и проглотив незатейливый завтрак, Иван вышел во двор.
Осмотр дома он откладывал на потом из чистого каприза: хотелось полноценно прочувствовать момент. Всё-таки не каждый день получаешь такой царский подарок, да и в целом, вся история с этим наследством казалась абсолютно сказочной. Вот и не хотелось обнаружить на двух верхних этажах дома какое-нибудь непотребство (с коим, к слову, он не представлял, что делать, если что...)
Решил пройтись за ворота - посмотреть, где он вообще находится. Поблизости оказался весьма миленький продуктовый магазинчик, и несколько больших домов - особняков. Улица, как и большинство европейских "богатых" улиц была выхолощено чистой. Однако почти на каждом столбе, дереве, и заборах были расклеены объявления.
Одинаковые объявления, с фотошопным портретом какого-то человека, мужчины, какие обычно бывают в полицейских ориентировках - никаких точных черт, но понятно, что очень опасен. Разыскивается.
Продавец, обслуживавший его в магазинчике, честно не понимал по-русски ни слова, ибо был совсем юн, но улыбался, и пытался всячески услужить "туристу". Иван даже понял по его болтовне, что сюда мало, кто приходит.
Мальчишка-продавец поинтересовался, где живёт Иван, и когда тот жестами показал в сторону дома, лицо продавца заметно изменилось. В его глазах отразилось что-то похожее на подобострастие, что ли, смешанное с восторгом и немного страхом, и поверх приобретённых Иваном каких-то продуктов, он положил шоколадку.
***
День стремительно близился к вечеру, и вдоволь нагулявшийся, ещё раз оскоромившийся, и даже выпивший для храбрости пива Иван, решил всё же приступить к осмотру владений, раз уж никто не торопится его навещать.
Поднявшись на второй этаж, поначалу он слегка опешил. Это помещение представляло собой зал, разбитый стенами, но без дверей. На всех стенах, как в галерее были развешены картины - некоторые полотна довольно большие, маслом, в добротных рамах, иные совсем маленькие, на каких-то даже не было рам, и по бокам торчали куски необработанного холста. Рассматривать их подробно Иван решил позже, но успел заметить: почти на всех, в разных ракурсах, и, скорее всего, разными художниками, были изображены люди разных национальностей. Он заметил японку с характерной причёской, негритянку, и несколько славян, с заметно выделенными характерными национальными чертами - у одного курносый конопатый нос, у другого, наоборот, классическая арийская внешность, третий - брюнет с горбатым носом и залысинами.
Атмосфера здесь царила тяжёлая, создавалось ощущение толпы, в тишине превращающееся в ощущение от нахождения на кладбище. Бегло осмотрев помещение второго этажа, Иван отправился на третий этаж. Ещё при подъёме по лестнице, ему показалось, здесь вопреки законам физики темнее, и будто тяжелее дышится, хотя, казалось бы, должно быть наоборот.
И сразу - плотно закрытая дверь. Одна, вторая рядом, третья. Несколько комнат подряд, все за закрытыми дверьми. Иван решительно распахивал одну за другой, и из всех тут же вырывался запах бумаги, тяжёлой книжной пыли, сладкого вина, и каких-то химикатов, или ядрёных трав. Почти было закружилась голова, но он решил не сдаваться. Вот тут уже было действительно интересно. Книг было много в каждой комнате, но все они - и толстенные фолианты в кожаных переплётах, и современные издания, сплошь дорогие, были аккуратно расставлены по полкам, и не производили впечатления заброшенной библиотеки.
В двух из осмотренных им комнат, помимо книжных полок и стеллажей стояли небольшие изящные диванчики и столики, на каждом из которых - чистая пепельница, бокал, и бутылка жутко дорогого вина. Создавалось впечатление, как будто эти комнаты - специальные кабинеты для чтения, или учёбы, причём на одного человека. Ещё в одной комнате возвышался высокий шкаф, дверцы которого открыть не удалось. Но это обстоятельство Ивана не расстроило, скорее обрадовало, т.к. к тайнам необычного дома он уже успел привыкнуть, и его жутко будоражило, сколько ещё он хранит необыкновенных секретов.
Пока что, понять причину такого количества портретов в частном доме, и при этом, практически полное отсутствие жилых помещений - кроме, разве что, пары комнат на первом этаже, и одной спальни здесь, на третьем, он не мог. Никогда такого раньше не встречал, чтобы дом одновременно выглядел и как замок, и как комфортабельное жилище. Как музей, и что-то ещё, пока совершенно непонятное.
В последней комнате, самой дальней на этаже, перед окном возвышалось настоящее медицинское кресло. Подобные кресла он уже как-то видел. В сложный период, когда в стране не было работы, его мать была донором, хоть так получая какие-то деньги. И однажды он сопровождал её на эту, тогда так пугающую его процедуру - переливание крови. Это кресло было почти точь-в-точь такое же, как в лаборантской, где мать сдавала кровь, но более комфортабельное, современное. Окружённое приборами - колбами, насосом, трубками, электронными экранами.
Перед другим окном стоял большой письменный стол. В ящике стола, обнаружилось несколько тетрадей, исписанных убористым почерком, к сожалению, на эстонском языке, а так же формулами. Жаль, ни эстонского, ни химии Иван не знал.
Зато, здесь же лежали и аккуратные стопки денежных купюр в Евро, и что-то ему подсказывало, что это отнюдь не все "заначки" его родственника, казавшегося ему всё больше сказочным.
Вскоре, стало понятно, что исследовать весь дом за один заход не удастся. В каждой комнате, обнаруживалось по несколько мест, на которые ушёл бы целый день. Чего стоила одна, так и не просмотренная портретная галерея на втором этаже, а здесь - в каждой комнате шкафы, секретеры, книги, полки, альбомы, тетради... Дух захватывало от предстоявших впечатлений, и вместе с тем, отчего-то становилось не по себе, и щемяще грустно. Иван радовался вдруг случившейся резкой перемене в жизни, которая недавно, казалось, круто наладилась, и встала на верные рельсы - этот музыкальный трип, этот неожиданный, и такой ожидаемый профессиональный успех! Но, вот, это вдруг закончилось, так же случайно, как и началось, и казалось, всё, что могло случиться хорошего, с ним уже в жизни произошло. Однако, нет, вот новый виток его случайной крутецкой судьбы. И тут же, подползали тревожные, и грузящие мысли о том, что да, хоть и предстоит впереди много нового и интересного, но разделить эту радость ему совершенно не с кем. Так случайно, чёрт возьми, вышло, что теперь, в одинокой, как выяснилось, Ивановой жизни, нет даже тех временных попутчиков, которые когда-то играли с ним в одной группе, и роли в его судьбе.
***
... Через неделю примерно уладили все дела. Документ о наследстве, вначале показавшийся Ивану филькиной грамотой, оказался кристально честно завизированным во всех органах. Более того. Неизвестный Ивану дядюшка, по видимому, был настолько влиятелен, и могуществен, что от племянника - наследника не потребовали никаких бумаг, лишь официально сообщив в полицейском уведомлении об урегулировании всех дел без его личного присутствия.
За это время, Иван успел многое. Во-первых, изучил портретную галерею. Как он понял, это была подборка портретов представителей всех народов мира. Это было непонятное собрание неизвестных лиц, выполненных примерно в одинаковой реалистичной манере маслом. Были и красивые лица, и несколько уродливые, или забавные, но все, с ярко выраженными национальными чертами. Даже широкие скуластые лица монголоидов, при внимательном рассмотрении, различались. Конечно, все народности мира Иван не знал, но многие были с первого взгляда узнаваемы. Так, например, он сразу определил казаха, благо видел немало казахов на Родине, и без труда отличил его от китайца. Подобными узнаваемыми были для него и таджик, и татарка, и индейцы, причём из разных племён. Были в галерее и представители северных, южных народов, были азиаты и скандинавы...
В целом, бред какой-то. Отводить целый этаж для собирательства сомнительной художественной ценности картин? Для этого, нужно быть либо бескрайне богатым, причём довольно глупым, бесцельным человеком, либо, наоборот, увлечённым маньяком. Иначе, это назвать было сложно. Даже собирание бабочек было бы понятнее, чем вот эти портреты, которые при желании, можно найти в одном атласе народов мира, или в музее.
***
Бывает ведь такое, сбываются мечты! И никакой прикуп - никакие Сочи не нужны. Просто появляется мёртвый родственник, за которым даже горшки выносить не нужно, дарит дом, и оставляет в придачу много денег. Щастье!
Да что-то как-то не очень. Несмотря на то, что все дела шли, как по маслу - от легализации на месте, до непосредственно условий его проживания, Ивана не оставляло ощущение, что в этом мирном "небе" летают вражеские боеголовки, и его вот-вот шарахнет. Тревога глушила благоразумие, и подталкивала к действиям - да хоть каким-нибудь, но только не сидению в этой роскошной, но уже до чёрта надоевшей глуши!
Он вышел прогуляться по окрестностям. Развеется, и к тому же, неплохо бы познакомиться с соседями, а то стрёмно как-то. Как наступает ночь и тишина, нахлынивает всякое... Он-то реалист, в мистику не верит. Спокойно ложится спать, но вот сны... Здесь, за всё время, ни одного нормального сна ему не приснилось. То какие-то больные голые дети, то стада животных, которых невидимый пастух гонит по некошеным лугам. А сегодня, приснилось стадо странных существ на лугу. То ли животные, то ли его фантазмы, а он - пастух. Он боялся их во сне, а они повиновались его хлысту. Себя Иван не видел, но почему-то решил, что он - это он, и на нём шляпа.
Он видел, что существа выбираются из-под земли, из-под его замка...
На окрестных улицах повсюду были развешены те же листочки-ориентировки с портретом какого-то разыскиваемого мужика. Что-то долго ищут, на такой-то невеликой территории. Скорее бы нашли уже, а то ещё к нему прикопаются - ведь он чужак, а на такие портреты похожи все...
Размышляя, Иван добрёл до захудалого барчика. Там было накурено и сильно пасло пивом, но всё же было уютнее, чем в магазинчике подле его замка - жизни больше. Мужики с пивными животами лопотали по своему, на него поглядывая пьяно, но дружелюбно.
Привыкать к простому евро-миру он начал уже давно, ещё с начала турне, но если у парней из его группы, это сразу как-то получилось, и они влились в мутные потоки практически безликих граждан, то он, как прокажённый, вызывал у всех интерес, но никем привечаем не был, да и отторгать его никто не спешил, ибо сам он не вязался. Ну, что за человек? Вроде как в одиночестве по доброй воле, и так быть не хочет, но ничего не делает для того, чтобы слиться с толпой. Зачем ты такой, Ванька? Что тебе от того, что у тебя полное довольство, ноль обязательств и обязанностей, и полно свободного времени? Даже музыку, то, что тебя привело вот к этому вот всему, ты забросил, как только сыграл последний аккорд на последнем запланированном концерте. Где гитара твоя, хоть помнишь? А... Ты её сюда и не брал, думая, что обернёшься за день. А ты вообще, Вань, понимаешь, что за всё это время никто из тех, кто с тобой ещё недавно знался, ни разу не поинтересовался, где ты, и что с тобой?
Спрашивается, нафиг тебе мобила, повербэнк ещё этот...
... Они уходили под замок, эти... Звери. Почему у них такие человеческие лица? И почему это так страшно - лица людей на животных телах? Возможно, потому, что люди всегда подсознательно полагают, что животные, в особенности такие аномальные животные, либо ничего не понимают, либо обладают каким-то альтернативным мышлением. Они опасны потому, что не такие, как люди - иные, это всегда враги!
Но существа из его снов, скорее производили впечатление послушных жертв. Они вылезали из-под замка... А может, может там, действительно что-то есть внизу? Кто сказал, что если нет дверей и лестниц, то и хода нет? Но Иван подробно изучил пол всего первого этажа, обошёл дом вокруг, исследовав стены на предмет возможных проходов, туннелей, лазов, но, нет... Странно. Впрочем, к странностям замка, как и всей свой жизни, он уже начал привыкать.
Расплатившись, Ваня решил побродить по ближайшим улочкам ещё - благо, расстояния здесь всюду кот наплакал.
***
Бродить, как вскоре выяснилось, оказалось скучнее, чем было бы посидеть в душном баре, или вовсе вернуться домой. Что ж так глянцево-то всё, а? Одинаково, как две половинки знамо чего, и несмотря на то тут, то тамошнее наличие всякой витиеватой старины, заботливо охраняемой местными гражданами и Юнеско, и такого же количества сервиса на каждом шагу, здесь не было главного. Духа. Весь дух, или сердце ушли куда-то под пяту соответствия евростандарту, да там и смялось, как бабочкино крыло под ногой бегуна.
Размышляя так, печально, и немного брюзгливо, Иван безо всякого энтузиазма шёл по порядком надоевшей улочке, собираясь уж возвращаться восвояси. "Не мой мир! Просто надо признать, что эта чистая и, наверняка, по-своему хорошая страна не мой мир. Не моя жизнь." Как почти все вынужденные переселенцы в другую страну, сейчас Иван ощущал феномен жизни, проходящей мимо. Это странное ощущение накрывает многих, кому по каким-то причинам приходится слишком надолго задерживаться вдали от пресловутых "родимых осин", причём вне зависимости от причин вынужденного переселения. Вот, казалось бы, совсем недавно, сидя в московской квартире, на нелюбимом продавленном диване, он уж было записал себя в неудачники, со слезой принимая данность предстоящего дожития. Однако сейчас, стоило только на миг - а любой временный срок, это миг - оторваться, и вот, на тебе!
"Дар чудо-дядюшки, конечно, прекрасен, и вряд ли будет такой уж проблемой его продать... Хотя, это просто, слишком просто. Что ж ты всё время бежишь, Ванька? Вот, что тебе не дай, какие возможности не предоставь, ты сразу думаешь, как от них избавиться. Почему так?.." - размышлял он, когда заметил девушку, сражающуюся на углу улицы с зонтом.
Надо же! А он и не заметил, что начался дождь...
- Давайте, помогу! - Иван забрал из рук девушки мятый комок зонта.
Она отдала его молча, внимательно посмотрев на Ивана. Когда он через минуту вернул расправленный зонтик, просто пошла прочь.
- Не, не годится. - Ваня подпрыгнул под зонтик, перехватив ручку. - Пойдёмте вместе, мокнуть не хочется.
Девушка улыбнулась, и послушно шла, деля с ним зонт.
Она молчала, а он продолжил весело болтать, отвешивая комплименты незнакомке, то и дело вызывая у неё улыбку.
Выбранный девушкой маршрут пролегал мимо замка Ивана. Естественно, он предложил зайти - обсушиться, чайку попить.
Здесь мог бы быть диалог, вроде:
- Твой? Да не может быть!
- Чистая правда! Добро пожаловать!
- Нет-нет, я домой бы... Спасибо за зонтик...
Но, нет. Незнакомка была молчалива и, кажется, немного опасалась Ивана, хотя он и старался быть максимально обаятельным.
Она уже отходила от ворот, категорически отказавшись зайти в гости, как зонт тут же снова предательски сложился в мятую розочку. Они засмеялись. Иван снова метнулся помогать.
Судьба! Ну, судьба же! Ты же видишь. Может, хватит испытывать её, а? Пойдём-ка домой. Там есть, кажется, чай. А он очень нам нужен? Нет, конечно. В наши годы положены другие скорости. Будем разбираться в языках. Да-да, в прямом смысле, а ты что подумала? Ой ли? Не нааадо... Все мы, на всех языках думаем об одном - по крайней мере, когда девушка с парнем вдвоём, под поломанным, к счастью, зонтом, бегут в замок под проливным дождём...
Они убежали на территорию замка. За стеной дождя не разглядели, да и не смотрели они туда - в автомобиле последней понтовой модели, за тёмными стёклами сидела она...
***
- И сколько ты ещё будешь его пасти?
Голос в автомобиле с выключенными фарами принадлежал женщине. Непростой, очень непростой женщине, чьё лицо сейчас скрывал полумрак, но видно было острые, будто вырубленные в камне черты.
Она закурила, на миг озарив светом зажигалки лицо. Красивое лицо, статное, будто с парадного портрета.
Но, свет погас, а она продолжила говорить. Сама с собой. Она привыкла вести диалоги с самой собой, ибо после смерти её отца - величайшего, и ужасающего человека в мире, не было более никого, достойного знать её мысли. Но то не беда, ведь она его дочь, а значит, состоит из него, и чувствует его мысли собственной нервной системой. О, все эти его строгие слова, все насмешливые, недобрые интонации человека, не имевшего снисходительности ни к врагам - тем более, к врагам, ни к родной дочери.
Под этим самым замком, где-то в недрах земли пролегает подземный коридор, в одной из точек которого находится эпицентр силы, концентрация могущества всея мира. В этой точке, по рассказам отца, возможно абсолютно всё - достаточно только задать намерение исполнить, то есть, попросту, загадать желание.
Для этого и приезжали к господину Йульке самые статусные, самые важные господа этого мира, чтобы он провёл их в царство чуда, и позволил исполнить их мечты.
Она спрашивала, почему никто не убрал с пути этого Йульку, попросту силой выселив его из такого дома? Но отец только усмехнулся, и сказал, назначать хозяина - хранителя, прерогатива самого этого места, и никак не каких-то людей, даже самых могущественных.
Его невозможно забрать физической силой. Можно лишь обратить дух.
- Скоро, скоро он сдастся
- Но чего ты хочешь? Ты же не собираешься... Ничего серьёзного?
- Что я, сумасшедшая?
- А ему, видимо, нравятся как раз такие... Вон, как он за поповну уцепился...
- Да, попа у неё моложе... Но это ей не поможет. Он мой. И он случайно оказался в этом доме. Туда просто так не попадают, ты же знаешь...
Женщина включила свет, завела автомобиль, и быстро плавно отъехала от замка, в окнах которого горел неяркий свет.
***
В замке тем временем летали стрелы. Самые мирные в этой реальности стрелы пацанов с района Небес - пресловутых пухлых Амуров.
Иван, пытаясь быть максимально галантным, и вина незнакомке налил, и камин включил, и свет, где надо зажёг - где надо притушил. И вот, вроде бы сейчас, ну, минут через десять должен был случится главный поражающий удар Амуровой стрелы, и поцелуй, и всё, что должно быть дальше, но... Несмотря на располагающие обстоятельства - темень и дождь на улице, и контрастный релаксный уют в хоромах, переходить на романтичный язык никто из них не спешил.
Её звали Хельга была красива, но даже голодный до женской ласки Иван видел - девушка не совсем адекватна. В её умных глазах, тихом голосе, и разумных суждениях читался надрыв, который вот-вот прорвёт, при малейшей яркой эмоции.
В дверь постучали. Звонок над дверью был, и даже исправный, но раздался именно стук, не предвещавший ничего хорошего.
... Он ворвался в холл, вначале отпихнув с прохода Ивана, а затем, нелепо метнувшись к нему вновь, и что-то суя ему в лицо одной рукой, другой схватил за грудки.
Трясущийся, смешной маленький старик, обряженный в какой-то непонятный балахон, тряс Ивана за грудки, шипя: Кус-та-он, кус-та-он?
- Какой куст? Ты о чём? Какого?!.. - Иван пытался отцепить от себя старикашку, но тут, из гостиной выбежала Хельга.
- Папа! Папа, всё в порядке! - на чистом русском вскричала Хельга, решительно схватив старика за руку, и тот ослабил хватку. - Видишь, всё в порядке!
- Так, что происходит?! - Не выдержал, наконец, освободившийся от налётчика Иван. - кто-нибудь мне объяснит, что вы тут творите в моём доме?!
***
... Хельга пила вино. Теперь, когда рядом с ней сидел старик, она была умиротворённо расслабленной, смотрела без выражения на тёмное окно, и едва заметно, иногда отстранённо улыбаясь краешком губ. Старик же, просто молча сидел, недоверчивым взглядом наблюдая за Иваном.
Иван, наконец, его разглядел. Маленький старичок, священник в рясе, хоть и был порядком взъерошен после недавних баталий, выглядел вполне бодро. То, что он так настойчиво пихал ему в лицо, оказалось крестом, теперь висящим у него на шее.
Выяснилось, что это отец Микхаел, советский эстонец, естественно, русским языком владеющий в совершенстве, священник местной кирхи, и к тому же, отец Хельги. Он искал свою дочку весь день, оббегав все местные укромные местечки, и вот, наконец, Господь указал ему верный путь, и он нашёл свою бедную дочь.
Хельга... Боль его, и любимая дочка. Больная девочка, от рождения лишённая разума, и будто в компенсацию, наделённая Господом красотой. Отец Микхаел лишь себя винил в этой каре Господней, и безумие дочери считал своим, и только своим наказанием, крестом, несть который будет всю жизнь.
Сегодня, узнав о том, что Хельга куда-то ушла из дома, и не вернулась, он очень испугался. Несколько недель в городе скрывается маньяк, серийный убийца, жестоко расправившийся с многими женщинами.
Опасаясь самого страшного, Отец Микхаел отправился искать дочь. Кто-то видел, как она шла с приезжим незнакомцем, на которого, конечно, давно уже обратили внимание.
- Это она её позвала! - вдруг сказал священник.
- Кто? - не понял Иван.
Священник загадочно улыбнулся. Задумался, и Иван уже начал подозревать, что безумна не только его дочь, но и он сам, как старик, вдруг начал рассказ...
Микхаел говорил, что знает - высшая сила на этом свете существует.
Встреча с чудом бывает либо столкновением - внезапно, либо, нет, не подготовленным, подготовиться к чуду, вызвать его искусственно невозможно. Чудо бывает ощущением, чувством, не поддающимся никаким объяснениям и описаниям. Ты просто знаешь, что вот это чудо, волшебство, магия, как угодно назови! И именно такое ощущение ему, и ещё двоим счастливцам довелось однажды встретить.
Андрес восстановил свои баронские корни; Александр разбогател; Микхаел стал священником.
Эта женщина не делала ничего особенного, не выглядела необыкновенно, не говорила, и, казалось, не обращала на них никакого внимания. Она просто появилась на их пути, позволив пройти следом за ней, внутри её энергетического кокона, в её потоке. Позволила, и исчезла, одарив каждого из них именно его - индивидуальным, будто созданным ювелиром на заказ, именным зарядом судьбы.
Священник загадочно улыбался, и повторял "она здесь!" Здесь, в замке покойного друга Андреса он вновь почувствовал ту Силу, то чудо. Почувствовала и его с ума сшедшая дочь.
О, да! Она была здесь, но знал ли об этом покойный Андрес? И где она? Ведь она, это источник силы, воплощающей в реальность абсолютно все желания! Точка могущества... Где она?
Если поначалу, выспренная речь святого отца казалась невинным бредом сумасшедшего, восторженными мемуарами полубезумного отца, посвятившего себя церкви, и служению своей болезной дщери, то в конце её - Микхаел встал в полный рост, расправив плечи и, обращаясь к стенам замка, будто к полному зрителей залу, поставленным пасторским голосом произнёс:
Андрес Йулька... О, как мы - я и Александр завидовали ему, что ты избрала своим рыцарем его! Назначила его хозяином замка - твоей души... О, женщина! Ты думала, он сможет понять твою силу, но Андрес всего лишь жалкий, ничтожный трус. Андрес пытался творить людей, новые жизни, в точке божественной силы бросая вызов самой божественной силе. Не вышло, родились лишь неспособные к жизни мутанты. И тогда он, жалкий, захотел уничтожить это, разочаровавшее его место. Он хотел быть Богом! Но мы, Александр и я уничтожили его самого, и эта тайна стала тёмным пятном на всей истории истинного чуда.
И как бы легко запело сердце, если бы можно было поскорее, раз и навсегда убрать всех этих бесконечных наследников, реальных, и названных детей, их жён, племянников... Этих жалких пешек с доски, но... Нам слишком хорошо известен закон замка. Только он выбирает своего хозяина, и он становится неуязвим. Его невозможно заменить, убить, победить. Этим счастливцем невозможно управлять силой - его лишь можно сделать другом, родным, или стать им...
Александр хотел превратить замок в прибыльную бизнес - империю, в своём фарте увидев благословение Небес. Но любые деньги, лишь жалкое подобие силы в сравнении с истинным чудом. Ты наказала и его! О, Богиня! Ты забрала их, Андреса, и Александра, но ты оставила меня. И я, наконец, понял, в чём миссия твоего рыцаря. Клянусь тебе исполнить твою высшую, и мою презренную мечту. Сохранить этот замок, твой чистый свет на вечные века!
Всё время, пока священник говорил, его дочь молча сидела спиной к окну. Иван смотрел неё. Никогда прежде он не видел такого точного примера полного погружения в себя, и одновременного растворения в пространстве. Эта безусловно красивая девушка, как будто медленно летела навстречу луне. Она будто уже была там, в тёмном небе, физически оставаясь на Земле...
***
Иван спал, и видел во сне, как в центре комнаты зажглись звёзды, и расплылась под ногами Луна.
Он видел, как Отец Микхаель ведёт свою дочь к небесному алтарю. Иван и Хельга взялись за руки. Глаза Хельги. Поцелуй тёплых губ.
И полился речитативный монолог, или песнь. Сонм голосов, музыка сфер...
***
Иван спускался по какой-то лестнице, всё ниже и ниже погружаясь в бестелесную мглу.
Спустился - один пролёт, два, сколько ж их? Впереди, кажется, нескончаемый коридор из ступеней, и каждая из них, как этап - преодоление. Плюс в твой багаж знаний. Знаний о чём? Не важно. Уметь не синоним разумной реальности, пафос ей имя ...
Образы снов есть всего лишь образы слов - слов, значения которых мы знаем, которые произносим, что-то под ними подразумевая. В снах, мы ведём себя в те миры, что сами творим, в бесконечном первичном пространстве. Универсальном энергетическом поле, постоянно творящем самое себя.
Чёрт, куда ж меня занесло?! - он шмякнулся на каменный, видимо, пол, больно, до крови стукнувшись обо что-то лбом, и отлетел в сторону на полметра.
Продолжение сна?
Реальность?
Тот случай, когда разум кажется главной помехой, врагом.
Едва успев толком привыкнуть к новому свету в этом пространстве, состоящему из как будто материальных помех, наконец, разглядел статую женщины в полный рост. Это была полностью нагая, до жил и пор воссозданная неизвестным мастером фигура, с большим каменным лобком, с чётко прочерченными волосками.
Голова каменной женщины упиралась в потолок. Рассмотреть лицо было сложно, но, пожалуй, оно скорее красиво, чем отталкивающе. Груди, длинные треугольные груди-гроздья свисали, и казались наполненными. Руки вдоль туловища, поза спокойная, а сама статуя, кажется, ничего не выражала. Никаких дополнительных деталей, цветов или одежд на ней не было, и единственное, что бросалось в глаза, натуральность проработки деталей самой фигуры: кожи женщины, вплоть до естественных пупырышков мурашек, волосков на теле, складочек на коже.
Пол перед статуей был будто измазан, или измят, как бывает, если подолгу топтаться на одной точке, или даже елозить на ней. Иван буквально физически ощущал гнёт у этой точки, и лёгкость за её пределами. Да и сам он склонялся всё ниже, и ниже, и ниже к земле. Смирение перед ней, склонение перед силой потока из самого нижнего Неба, и с самого верхнего дна. К её тёмным большим - больше его смешного, опухшего от прилившей крови лица, ногам. Пальчикам. Женским пальчикам, так нравящимся влюблённым мальчикам. Что за шум в голове? А, это бред! Здравствуй, родимый, до встречи...
Богиня ждала своего рыцаря. Сколько было их на её пути! Несть им числа, но не пламенный, не исполнительный, не поэтичный и трепетный, восхищённый, и восхищающий, не послушный, и жизнь свою на алтарь кладущий мотылёк станет её опорой. Она - энергия женской силы, не желающая от рыцаря покорного служения, обогащения, или песен. Нет. Лишь подвиг будет ею оценен, лишь действие. Принятое, и исполненное им решение, без опоры на силу крестов, и её указующих перстов. Так сила будет сохранна навеки.
***
Пройдут какие-то минуты и часы, пролетит символической птицей время, с тех пор, как венчаются Хельга и Иван. В этот союз вмешается Инга, дочь Александра, прекрасная Императрица мира материи. Не её герой, но её точка силы - ведь она продолжение своего отца.
Ивана похитят, придумывают ему новое имя, и создают новую судьбу, не учтя одного: больше нет того, готового к полноте полого Нуля, каким он пришёл сюда. Есть мужчина, и Маг. Рыцарь, чьё служение вольно творить своё намерение.
У магических артефактов всегда есть два аверса, ибо их реверс не менее лицевой, нежели демонстрируемый. Как бы не пыталась Инга, богатейшая женщина страны, получившая от своего отца, благословлённого самой Богиней, невероятные возможности, превратить наследника замка в своего рыцаря, ни один метод не годился.
Рыцарь служит лишь одной богине...
Его выдадут за преступника, которого ищет весь город. Без труда! Все похожи на ориентировки бездушного полицейского компа.
Пролетят девять лет. Предстоит серьёзно измениться, навсегда избавившись от блага случайности, и придя к благу намеренной воли и действий.
Падёт башня.
Иван уничтожит замок, и разобьёт сад новой жизни на месте силы.
Путь от Дурака до Мага, по вечному кругу. Не путь в никуда, но путь с ума сошествия - от вечности до конечности. От дарёного блага, до завоёванного мастерка каменщика своей жизни.
Бумаги барона Йульки об экспериментах были переведены. Этот господин, основываясь на расовой теории, создал свою, предвосхищающую время, и нарушающую все физические, и человеческие законы теорию. Люди по ней, все были телесными формами, связанными друг с другом невидимыми нитями связей. Эти формы, и в этом, возомнивший себя Создателем маньяк основывался на старинных гримуарах с описаниями существ - зооморфов, пытаясь создавать новые виды людей - гибридов, обладающих генами разных народов, а также различных видов живых существ. Нежизнеспособные мутанты недолго населяли территорию замка, и окрестные леса.
***
Иван знает ход в подземелье. Богиня ждёт в точке силы, где он навсегда оставит документ о наследстве. Он не вправе уничтожать этот, не им созданный мир. Чудо будет сохранено, и не будет ничьим боле, чем самого чуда.
И наступит свет. И будет установлен новый цикл жизни. И засияет плодотворное Солнце.
Дурак никогда не остановится, его путь - бег по кругу.
По кругу, преображаясь на каждом новом витке, будет двигаться сила Богини. Женская сила рождающая потенциал, каждый раз и вечно проходящий путь трансформации от полого Нуля, до целостной и вольной Единицы.
Единства человеческого, и божественного.
Для надёжного сохранения тайны, для обеспечения безопасности самого важного, оно должно быть разделено. Для осуществления - сконцентрировано, сгущено. Solve et Coagula.
А что, и кто станет сигнификатором решит судьба.
То и есть час суда. И будет Мир.
XXI
Эпилог
- Мартин, а где же теперь... Та статуя? - осторожно спросила Берта у, кажется, совсем засыпающего Мартина. Он напивался весь день, и с каждым выпитым бокалом становился всё капризнее, а ближе к вечеру зачем-то потребовал переместиться в бар - мол, надоело ему на одном месте сидеть.
Интервью, если можно этот монолог с рассказом о судьбе родственника назвать интервью, явно подошло к концу. Мартин поведал историю своего дяди, о себе так и не сказав ни слова. Впрочем, Берте больше и не нужны были никакие его слова.
История не имеет сослагательного наклонения, да и Мартин объяснил всё предельно чётко.
Кто, или что мы в сравнении с высшей силой, на попытки, всего лишь жалкие попытки понимания промысла которой уходит не один век, и требуется не одно поколение!
- Мартин, скажите только... Значит, после того, как ваш предок разрушил замок, точка силы утрачена навсегда? Неужели он так вам и не сказал, где она?
Но он лишь вяло отмахнулся, давая понять, что время и настроение для интервью прошли.
***
Мартин, наконец, остался один. Устал. Всё-таки общение с людьми, даже такими милыми "оберточками" требует слишком много энергии. А энергия нужна. Её нужно беречь, ибо впереди много дел.
Эта девочка, конечно, напишет своё интервью. Редакция подправит. Народ почитает. Но поймут ли? Кто-нибудь, поймёт ли?..
Наследство только в глупых сказках, и светских хрониках является дармовым фартом, предназначенным для праздности. На самом же деле, это служение. Зонт между дхармой и адхармой, помогающий хранить баланс. Это путь рыцаря.
***
- Не сказал мне, где точка силы? - произнёс вслух Мартин, с удовольствием закуривая сигару.
И усмехнулся, знаете, так, вместо ответа.
©️ Юлия Сова
2024 г.
